Заклятие Лусии де Реаль (сборник) - Иван Головня

– А что я мог сделать? – разводит руками Нортон. – Смотреть, как он плачет?

– Поступок благородный, ничего не скажешь, – говорит Джина. – Жаль только, что ты не вспомнил, как живут эти Фоксы. А живут они намного лучше нас. И не тебе толковать, какой из Фокса работник. Сам не раз рассказывал… Словом, одурачил тебя этот Фокс. Ну да, бог с ним. Что случилось, того не воротишь. А работа… Была бы шея, хомут найдётся, – философски заключает Джина. – Иди мой руки, будем ужинать. Я приготовила чудные пирожки с ливером.

Спокойное отношение Джины Нортон к столь неприятному известию мужа объясняется просто: за двадцать лет совместной жизни она успела свыкнуться с самыми неожиданными поворотами в мужниной судьбе и давно уже воспринимает их как нечто неизбежное.

А всё потому, что Флойд Нортон – неудачник. Не просто неудачник, а хронический неудачник. Неудачи преследуют его едва ли не с пелёнок: ещё восьмимесячным ребёнком он вывалился с кроватки и сломал ножку. Лёгкое прихрамывание по сей день напоминает о том неприятном событии сорокалетней давности.

Чтобы перечислить все неудачи, приключившиеся с Флойдом в детстве и юности, пришлось бы исписать не один лист бумаги. Впрочем, и после того, как Нортон повзрослел, неудачи, мелкие и крупные, по-прежнему продолжали преследовать его едва ли не на каждом шагу. Казалось, над ним довлеет злой рок.

То ему всучат билеты вещевой лотереи, которые на поверку окажутся липовыми. То накануне Рождества, возвращаясь домой с подарком для жены, он ухитрится забыть этот подарок в трамвае. А то только что купленный и оставленный на минуту во дворе новенький мотоцикл раздавит машина. Или такой случай: удаляя Нортону аппендицит, рассеянный хирург забыл в его брюхе ножницы, и операцию спустя несколько дней пришлось повторить.

А однажды, поднакопив деньжат, наш герой решил завести собственное дело и приобрёл в другом конце города небольшую мастерскую по ремонту бытовой техники. И только по прошествии месяца понял, какую оплошность он совершил: почти рядом, через квартал, уже имелась подобная мастерская, но побольше, посовременнее, с целым штатом опытных специалистов. «Свинью» Нортону подложил бывший владелец, который, не выдержав конкуренции, решил избавиться от своей убыточной мастерской, но о причине продажи перед Нортоном не обмолвился и словом.

Ещё как-то Нортон отдал почти все свои сбережения под небольшие проценты приятелю, а тот возьми и угоди в автокатастрофу. Требовать же деньги у несчастной вдовы у Нортона, понятное дело, не хватило совести…

Сразу оговоримся, что злой рок, о котором упоминалось выше, здесь ни при чём. Постоянные неудачи Нортона объясняются его полнейшей непрактичностью, редкой честностью и детской доверчивостью.

Понятно, что человек с такими «пороками» не мог не стать мишенью для насмешек. Над Нортоном потешались все, кому было не лень. Хорошо хоть розыгрыши были преимущественно невинными. Хотя… случалось всякое.

Так, например, один «доброхот» подбил Нортона купить у него за приличную сумму щенка доберман-пинчера, с тем чтобы потом самому разводить и продавать этих породистых собак. Но не прошло и двух месяцев, как «доберман-пинчер» на глазах озадаченного Нортона стал превращаться в дворнягу сомнительного происхождения…

Но, как это ни покажется странным, Нортон не ожесточился, не стал брюзгой, не превратился в нытика и зануду. Выпадающие на его долю неудачи, равно как и розыгрыши, сносит покорно, будто иначе и быть не может. Разве что иной раз после какой-нибудь неприятности, вместо того чтобы возмущаться и сокрушаться, философски заметит: «Могло быть и хуже».

Под стать своему мужу, по мнению морионских кумушек, и жена Нортона Джина – спокойная хрупкая женщина с копной тёмно-рыжих волос на голове. Своим характером и поведением Джина никак не втискивается в общепринятые рамки: к неприятным историям, в которые то и дело попадает её Фло, она относится терпимо и даже снисходительно. Она никогда не «пилит», как это принято в «пристойных» морионских домах, своего мужа. Она ни разу не то что не отругала его, но даже не пожурила по-настоящему.

Время приближается к полудню, и на улицах Мориона бурлит повседневная жизнь: лихо проносятся, то и дело рявкая клаксонами, автомобили; торопятся, натыкаясь друг на друга, озабоченные и вечно куда-то спешащие пешеходы; у раскрытых дверей магазинов кричат, расхваливая товар, неутомимые зазывалы; им вторят зычные уличные торговцы, жалостливо завывают нищие, дребезжат и погромыхивают на стыках рельсов трамваи, надрываются тромбоны в транслируемом по радио джазовом фокстроте, длинными пулемётными очередями стучат отбойные молотки дорожных рабочих.

Но Флойда Нортона городская сутолока и шум занимают меньше всего. Его мысли направлены на другое: где найти работу? С работой в Морионе, как всегда, трудно. А жить без работы, тем более не имея сбережений, невозможно. И так уже Джина вынуждена на всём экономить.

Свернув на улицу Тополиную, в конце которой стоит его дом, Нортон ещё издали замечает у входа в бар с несколько неожиданным, если не сказать странным, названием «Некрополь» его хозяина Сэмюэля Скунса, который, похоже, кого-то поджидает. «Уж не меня ли? – думает Нортон. – Если меня, то с чего бы это?»

И действительно, едва Нортон приближается к Скунсу, как тот, сотворив на круглом мясистом лице радушную улыбку, восклицает:

– Нортон, дружище! Сколько лет! Почему проходишь мимо? Зашёл бы хоть разок.

– Спасибо, Сэм, за приглашение, – замедлив шаг, учтиво отвечает Нортон. – Но ты же знаешь: я не пью спиртного.

– Ну так кофе выпил бы, – не унимается Скунс. – На днях из Бразилии получил.

– А кофе я и дома выпью, – неохотно говорит Нортон, пытаясь обойти стоящего на его пути бармена. – И тоже свежий.

Но отвязаться от Скунса не так просто. Не замечая нежелания Нортона продолжать разговор, Скунс, расплывшись в заискивающей улыбке, цепко хватает его за рукав.

– Ну и фрукт же ты, Нортон! Даже цента никогда не дашь заработать. Ну, да бог с тобой… Не хочешь ты мне дать заработать, так я, так и быть, дам тебе кое-что. Может, вспомнишь когда-нибудь мою доброту, – лебезит Скунс. – Зайдём на минутку, есть дельце.

Немногословный Нортон, не пускаясь в обычные в таких случаях расспросы: «зачем? что надо?», молча заходит в бар – тесный и под стать своему названию мрачный зал с десятком отделанных под мрамор столиков. За ними, потягивая, кто пиво, кто вино, сидят человек восемь завсегдатаев. При появлении Нортона все они, разом стерев с лиц улыбки и не без труда напялив на них равнодушные маски, принимаются внимательно рассматривать свои стаканы и бокалы, лишь время от времени бросая на вошедшего любопытные взгляды исподлобья.